Почему Порно с пышной попой?

О купце, о конях, о гадальщике все, как и в первый раз, конечно, забыли

– Буду ли я счастлива в своем

новом браке? – трепетно спрашивала какая-нибудь почтенных лет вдова и замирала в ожидании ответа

Веял мягкий бархатистый ветерок, город, истомленный дневным оглушающим зноем, блаженно отдыхал, погружаясь в прохладу и свежесть ночи; было новолуние, месяц только наметился в небе тончайшей изогнутой линией – «бровью ширазской турчанки», как сказал в свое время Хафиз… Ходжа Насреддин всегда любил такие часы больших многотысячных городов – этот короткий спад бурливой жизни, как будто набирающей сил для нового утреннего прибоя

«Пожалуй, они по три на арбу не уместятся, а только по два», – соображал Шир-Мамед, прикидывая, во что ему обойдется перевозка горшков на базар

Знаменитый самаркандский дервиш Керим-Абдаллах, исследуя внутреннюю сущность людей, учит, что есть люди ночного тумана, есть люди яркого дня

Против такого сочетания – волшебной травы,

волшебных камней и волшебной воды – кто бы мог устоять?

Но такова уж непреодолимая сила весны, что в эти дни, о которых мы повествуем, кокандцы позабыли свои невзгоды

Круг вопросов повторялся сызнова, с

небольшими изменениями

Но удобного предлога уклониться сразу не смог найти, – пришлось ехать

Строжайше запрещалось вскакивать ночью и бегать

к тюбетейкам, – вот почему эта ночь для многих маленьких нетерпеливцев была мучительна

– Это было бы не лишним, почтенный старец, – из вежливости согласился Ходжа Насреддин

Тот с высоты своего жеребца ответил небрежным

кивком:

Но спросим: удалось ли им достичь своей цели? Старая история, одна и та же во все времена, – сказано об этом у Сельмана Саведжи: «Достойный прославится, хотя бы все вихри объединились против него!»

Возмущение одноглазого перешло все границы; на этот

раз Ходже Насреддину вряд ли удалось бы его удержать, – но за углом вдруг ударил барабан

Жена в самых изысканных выражениях поблагодарила за подарок; ее слова были обращены к мужу, но взгляды – к вельможе

Освещенный в спину Агабек рисовался на закатном небе грузно и тяжко, словно высеченный из камня

– Проходи, я не подаю

милостыни, – буркнул тот, не поднимая глаз, прилипших к деньгам

Стражник опустил кошелек в бездонный карман своих красных широких штанов, и грозное шествие, под раскатистую барабанную дробь, двинулось дальше: впереди – вельможа на коне, за ним – стражники в красных штанах и сапогах с отворотами, сзади всех – барабанщик в таких же красных штанах, но босиком, так как ему, по чину, казенной обуви не полагалось

С тех пор этот добрый старик в наших местах не появлялся; должно быть, он уже в могиле – мир праху его, да успокоит его всевышний в своих блаженных садах!

– А по-моему, никуда нам не надо

и ходить, – рассудительно сказала первая служанка

Но мы, оказывается, все еще до сих пор сидим в чайхане раздумий о жизни – в этой грустной чайхане, где пьют из чайника несбывшихся надежд и курят из кальяна поздних раскаяний

Скоро он

свернул в переулок, где жили только богачи – судя по резным ореховым калиткам в глухих заборах

– Твой кумган? – спросил, недоумевая, Ходжа Насреддин

Этим воочию для простого народа обозначалось: недосягаемое величье власти, с одной стороны, и беспредельная низость злодейства – с другой

Когда кадий заговорил – в голосе его звучало гордое упоение могуществом своего разума